Роды в викторианскую эпоху

Эта книга — энциклопедия воспитания XIX века, где описаны реальные рекомендации, практики, настоящие дети. Здесь представлены основные методы и подходы, которые у любого современного человека вызовут лишь чувство недоумения, недоверия и даже мрачный смех, но которые действительно бытовали в высших сословиях Америки и Великобритании той эпохи. Портал Материнство публикует главу из книги Терезы О'Нилл «Неуправляемые. Гид по воспитанию безупречных детей от родителей викторианской эпохи», посвященную родам в викторианскую эпоху. Текст построен в форме диалога двух женщин.

***

У каждой женщины есть свобода выбора — это ее тело и ее роды. Я понимаю, что роды в уютной домашней обстановке в духе Викторианской эпохи были бы чем-то более приятным и согревающим душу. Никаких тебе холодных стерильных больниц, никаких опасных лекарств. В конце концов, роды — это же не болезнь.

Да что вы говорите... Послеродовая горячка, отслоение и предлежание плаценты, маточное кровотечение, эклампсия.

Что все это такое?

Родовые болезни. Хотя... это неправильное определение. Точнее будет сказать так: «болезненные осложнения, приводящие к воспалению мозга и/или смерти, насквозь пропитанной кровью». Приблизительно так выглядят риски, рожай вы в Викторианскую эпоху. И это я еще ни словом не обмолвилась о том, что может случиться с ребенком. Слов-то всего два: ужас и кошмар.

Позвольте сказать следующее, прежде чем мы продолжим. Вы можете рожать ребенка дома, если хотите. Можете выбрать один из этих экспресс-центров, где ребенка рожаете за завтраком, а в обед уже бежите с ним за пазухой на работу. Или отдать предпочтение минеральному источнику на фешенебельном горнолыжном курорте! Конечно, всем остальным отдыхающим это может не понравиться, но хотя бы из любопытства давайте посмотрим, как они будут вас вытаскивать из воды прямо посреди процесса. Вы вольны использовать в качестве обезболивания дыхательные техники или сосульки, вырванные с мясом из ледников Аляски и благословленные местными шаманами. Вам может ассистировать доула, не имеющая медицинской лицензии. Или ваш лучший друг-гей из средней школы, который, устав от своей стоматологической практики, ищет в себе новые таланты и все превращает в праздник!

Но, пожалуйста, послушайте меня. Проследите за тем, чтобы все происходило в десяти минутах езды от ближайшей современной, холодной и стерильной больницы, которую только сможете найти. Больницы, где будет полно пугающих вас до чертиков операционных, полно чужих и незнакомых, но все же профессионально обученных людей, а главное — необходимых инструментов, с помощью которых можно будет вовремя остановить кровотечение, зашить ткани и обеспечить необходимую медикаментозную поддержку.

Потому что вы правы: роды — это не болезнь. Но они могут обернуться необратимой трагедией в считаные секунды. Викторианские женщины знали об этом лучше, чем кто-либо другой. Примите все меры предосторожности, которые, надеюсь, вам никогда не понадобятся, но смогут оградить от ужаса и горя, которое переживали они.

Да... ладно. Я и сама уже думала об этом. Продуманный план на случай непредвиденных обстоятельств — это просто здравый смысл. Если подумать, то в историях и книгах той эпохи женщины действительно часто умирали при родах.

Возможно, они умирали не так часто, как нам кажется. Просто смерть матери в рамках вымышленного повествования позволяла выдвинуть романтическую мужскую роль на первый план. Либо же подарить свободу или окружить опасностями юную сироту, которая могла бы всего этого избежать, находясь под материнской защитой. Если бы литература сохранила жизнь всем матерям, то не было бы приключений Тома Сойера и Гекльберри Финна, Кэтрин не бегала бы с Хитклиффом по болотам, Сару Кру никогда бы не запирала на чердаке мисс Минчин, а таинственный сад не был бы Таинственным. И даже Квазимодо прожил бы свою жизнь в какой-нибудь хижине глубоко в лесной чаще, а не водил бы дружбу с цыганами, ловко прыгая под сводами Нотр-Дама. На самом деле, точные данные о смертности при родах в XIX веке собрать не так просто. Но из имеющейся информации можно сделать вывод, что на каждую тысячу рожающих женщин приходилось от сорока до семидесяти случаев летальных исходов. Еще раз подчеркну, что речь идет о материнской, а не о младенческой смертности. Там цифры были мучительно выше.

Честно говоря, я не вижу ничего плохого в том, что роды будет принимать акушерка вместо врача. Сегодня они все имеют медицинскую лицензию, хорошо обучены и подготовлены, к тому же между ними и клиентками всегда устанавливаются более доверительные отношения. На самом деле, мне бы хотелось, чтобы мои роды принимала женщина.

Тогда вы точно промахнулись с временными рамками! В любой другой период времени до этой эпохи не было никаких сомнений в том, что роды у вас будет принимать известная всем в округе женщина-повитуха. За редким исключением мужчины всех культур и религий избегали участия в процессе деторождения на протяжении всей истории человечества. На самом деле, даже в современном мире большинство акушеров — это женщины. Но именно в Викторианскую эпоху мужчины решили взять это дело в свои руки и не отпускали на протяжении почти полутора столетий.

Типично! Как получилось так, что пенисократия водрузила свое знамя над священной женской территорией?

Мне кажется, что такого слова не существует. Звучит, конечно, интересно, хотя и довольно грубовато. Вообще отмиранию такой женской профессии, как повитуха, способствовало множество факторов. Но, как и в большинстве других случаев, в XIX веке это было отчасти связано с появлением машин.

Машины во многом облегчали труд и создавали дополнительное свободное время тем, кому были по карману. Праздность породила любопытство, которое, в свою очередь, пробудило тягу к познаниям, к созданию новых машин, проведению экспериментов и обмену информацией посредством различных публикаций. Мужчины в какой-то момент огляделись по сторонам и обнаружили, что знания о женской физиологии до сих пор были крайне скудны, поскольку они еще не приобщили к этому свой гениальный мужской ум.

И вот врачи-мужчины начали вытеснять повитух, заявляя о себе, как о более образованных и отвечающих всем санитарно-гигиеническим нормам специалистах. Мужчины учились в университетах и публиковали научные статьи в журналах. Повитухи — нет. Богатые и влиятельные люди, прочитав эти публикации, спешили доверить здоровье своих жен врачам-мужчинам. И поскольку в те времена новые врачи появлялись с геометрической прогрессией, выпрыгивая, будто черт из табакерки, раздобыть себе одного такого специалиста было довольно просто. К тому же повитухи просто не могли составить конкуренцию врачам на фоне всех публикаций об их невежественном и антисанитарном подходе к работе.

В редакционной статье, написанной в 1890 году для журнала «Североамериканский доктор», один врач доказывал необходимость сделать акушерскую помощь более доступной для бедных слоев населения, чтобы раз и навсегда покончить с существованием повитух: «Большинство из этих повивальных бабок так же по-любительски занимаются гинекологией: они проводят осмотры, исправляют «перевернутые матки» и т.п., при этом многие из них процветают благодаря проведению абортов. Врачи единодушно заявляют, что эта работа в целом небрежна, а смертность от заражения крови при родах намного выше, чем должна быть.

В 1894 году в «Нью-Йоркском журнале гинекологии и акушерства» доктор Уильям Прайор писал, что меры по надлежащей подготовке и составлению реестра акушерок встретили сопротивление как в Америке, так и в Англии, поскольку «наличие большого числа обученных должным образом акушерок в значительной мере осложняет практику определенного класса врачей». Но в то же время, отмечает он, доверять принятие родов повитухе — все равно что обречь общество на массовое убийство.

«То, что многие женщины погибают от сепсиса и других ошибок повитух, что многие умирают и производят на свет мертвых детей из-за неумелого принятия родов, — все это факты, хорошо известные каждому опытному врачу в Нью-Йорке. Повитуха есть нечистоплотная, необученная старуха, зарабатывающая себе на пропитание оказанием грязных услуг. Уровень смертности в Нью-Йорке намного выше, чем он должен быть, лишь благодаря этим невежественным особам.

И если мы говорим о высоком уровне смертности среди женщин, обреченных обращаться за помощью к повитухам, то откуда нам знать точное число тех несчастных, кто выжил и остался инвалидом из-за инфекций, ставших результатом их варварских методов!»

Врачи не хотели, чтобы акушерки проходили обучение и получали лицензии, потому что это помешало бы им самим набивать свои карманы. Впрочем, им даже не нужно было прилагать особых усилий: большинство женщин той эпохи занимались ведением домашнего хозяйства. Те же, кто работал вне дома, были, как правило, неграмотны и не имели никакой поддержки со стороны общества в плане получения образования. Так что выставить акушерок в дурном свете было проще простого. Вот так, шаг за шагом, мужчины и захватили все в свои руки.

Конечно, не все этому радовались. В начале века, до того, как от врачей или акушерок начали требовать медицинские лицензии, принятие родов мужчинами по большей части воспринималось как попирание норм приличия.

Потому что мужчина не может смотреть спокойно на интимные женские места, не испытывая возбуждения? И против чего там не устоять — против слизистой оболочки матки?

И куда это вдруг делось наше праведное негодование по отношению к пенисократии? Теперь вам подавай доктора-мужчину?

Я просто рассматриваю разные варианты. Меня вообще раздражает, что люди решают, кто хороший, а кто плохой, отталкиваясь от гендера.

Вообще-то никто не ограничивался гендером. Было также важно, какой вы расы, откуда родом ваши родители, хорош ли ваш дом, как часто вас видели в церкви и насколько близко к алтарю стоит ваша семейная скамья. То, что сегодня мы называем предрассудками, тогда являлось обязательным условием.

И да, все боялись, что по природе своей мужчины слишком похотливы, чтобы доверять им исследование тела беременной женщины. Поначалу мужчина-повитуха, или акушер (а слово accoucheur в переводе с французского языка означает «помощник при родах»), не пользовался особой популярностью. В действительности многие находили эту идею весьма непристойной.

Какая-то логика в этом есть. Я хочу сказать, что сам факт беременности уже говорит о том, что женщина достаточно нагрешила, ведь правда?

Надеюсь, вы сейчас чувствуете, как мой суровый взгляд испепеляет вас?

Нет, серьезно. Люди, которые в принципе отказывались признавать мужчин-повитух, поговаривали, что эта традиция была введена одной французской куртизанкой — всем известной королевской фавориткой и по совместительству совершенно бесстыдной барышней. В своем труде 1849 года «Мужчина-повитуха, или Доказательства опасности и безнравственности мужской роли в акушерстве: Поиски лекарства против подобного зла» Джон Стивенс процитировал некоего доктора Дэвиса из Лондона, который ярко описывал роль этой вертихвостки в развитии столь непристойного направления в гинекологии.

Широко известно, что герцогиня де Лавальер, фаворитка французского короля Людовика XIV, была первой женщиной, которая вверила себя исключительной акушерской опеке профессора-хирурга без явной на то надобности. Это событие произошло в декабре 1665 года, и вскоре после этого Жюльен Клеман, удачливый помощник в этом деле, был назначен на самую выгодную должность повитухи французской принцессы. Стивенс поясняет, почему этот факт положил конец всему хорошему и чистому в деторождении: «Как мало дам сегодня задумываются, что, распахивая двери будуара перед избранными докторами медицины, они совершают то же губительное и низменное предательство, что совершила против священной и всеобщей скромности, дарованной Богом всем существам, придворная проститутка из Парижа!»

В действительности Стивенс, цитируя слова одного мужчины, которого называет исключительно «современный доктор», описывает все это лучше меня.

«Спокойный и в чем-то даже скромный вид не может заглушить собой его естественные импульсы... Если природа наградила сильным и крепким здоровьем, то вряд ли он может как ни в чем не бывало войти в комнату, где его ждет хорошенькая молодая женщина, и, затаив дыхание, вкрадчиво расспросить ее о столь интересном положении, чтобы затем при полной свободе действий, которые только сочтет необходимыми по отношению к этой обнаженной особе, начать выяснять, находится она на шестой или на двенадцатой неделе и вообще беременна она или нет. Это какую же выдержку надо иметь!»

Врачи, конечно, быстро нашли способы и подходы, чтобы защитить себя и избежать возможной неловкости в работе. К примеру, в изданном в 1873 году «Руководстве по акушерству» доктор Карл Шредер написал, что лучший способ растопить лед в общении с женщиной, в чьи детородные органы вы собираетесь заглянуть, — сразу перейти к действию без лишних рассуждений.

Перед внутренним обследованием не нужно долго рассуждать, чтобы доказать женщине необходимость в проведении подобной манипуляции: это можно сделать, просто попросив немного масла или кольдкрема, воды и полотенце. Если осмотр будет проводиться безо всяких предварительных бесед, то он не вызовет никакого отказа или сопротивления со стороны женщины, поскольку та, посылая за акушером, готовится к тому, чтобы быть обследованной. Он, безусловно, должен действовать, проявляя учтивость, однако ни в коем случае не следует упускать ни одного метода обследования, которое будет сочтено необходимым.

Как видите, Шредер задает вполне деловой тон происходящему во время осмотра, лишая женщину любой возможности усомниться в том, что она не какой-то краснеющий ребенок, а мать, способная отличить профессиональную медицинскую помощь от приставаний.

У Альфреда Льюиса Галабина, написавшего в 1896 году собственное «Руководство по акушерству», было свое представление о том, как избежать неловкости во время осмотра. Хитрость заключалась в том, чтобы вводить палец внутрь во время схваток: «Обыкновенно и более предпочтительно начинать осмотр, когда пациентка испытывает боль, что приводит к наступлению так называемой «фазы принятия». Поскольку все внимание будет сосредоточено на болевых ощущениях, роженица не будет испытывать неудобств от введенного внутрь пальца».

Бах — и женщину обследовали еще до того, как она успела опомниться.

Хорошо, допустим, акушер у меня уже есть. Как будут проходить настоящие домашние роды?

Сначала необходимо все подготовить.

Воздух. — Разведите огонь в камине, поскольку потоотделение способствует родам. Полагаю, это помогает вам мысленно настроиться на то, чтобы начать выталкивать из своего тела все, что только можно, даже из самых крошечных отверстий на коже. Если вы живете в достаточно новом доме, где уже есть пристроенный туалет, не забудьте плотно подоткнуть полотенцем щель под дверью. Может статься, что слив еще не доведен до совершенства, и крайне важно, чтобы запахи и газы из канализации не просачивались в родильную комнату, тем более что большинство врачей не позволят вам открывать в ней окна на протяжении следующих двух недель.

Кровать. — Постелите что-нибудь водонепроницаемое между простыней и матрасом. «Промасленное полотно» (ткань, проваренная в льняном масле) было наиболее популярным в ту эпоху. Однако если достать его не удавалось, то подойти мог и толстый слой газет, приколотых к матрасу, а также прорезиненная простыня, сложенные в несколько слоев одеяла или «турецкие полотенца» (ткань, изготовленная из переплетений хлопковых и льняных нитей, которая была популярна в турецких банях и стала прародительницей современных махровых полотенец).

Люди. — Пора выставить за дверь всех лишних. Ваши друзья и родственники, в особенности тетушка Герта, которая последнего ребенка рожала еще во времена Екатерины Великой, но по каким-то причинам продолжает думать, что знает все о процессе, и пытается разрядить обстановку своими «актуальными» рекомендациями, — все вон. Никакого столпотворения. И учтите, ирландцы, вас это тоже касается. (Как пишет Галабин: «Принимая роды у представительниц бедного класса, акушеру следует требовать, чтобы в комнате было не больше людей, чем необходимо, поскольку нередко соседи — особенно в ирландских деревнях — любят собираться в комнате для родов».) Вы, конечно, можете по желанию пригласить близких подруг, но они должны быть соответствующе настроенными, до неприличия радостными и совсем не брезгливыми.

Личная гигиена. — Вам будет совершенно не до нее, поэтому «Пособие общего пользования по домашнему уходу», изданное в 1878 году Коннектикутской школой подготовки медсестер, советует своим студенткам уделять ей как можно больше внимания до того, как начнутся роды.

[Медсестра] должна помочь пациентке раздеться, расчесать волосы, поскольку она не сможет этого сделать снова в течение нескольких дней, перевязать конечности бинтами, если варикозная болезнь вызывает особое беспокойство, и позволить есть легко перевариваемую пищу и пить не стимулирующие жидкости. Лучшая еда — это суп и говяжий бульон, а также блюда с высоким содержанием крахмала; из напитков более всего подходит простая холодная вода.

Какая радость, что мне можно есть и пить... с современными врачами и медсестрами вообще договориться на эту тему невозможно. Вот только непонятно, почему я не смогу расчесать волосы после родов?

Темнота! Причин масса. Потому что матка начнет смещаться. Потому что можете навести порчу на молоко. Или покрыться шрамами от греха тщеславия. Да потому что на дворе XIX век, вот почему. Вам этого недостаточно?

Ладно, вернемся к подготовке. Что касается одежды, то популярных сегодня моделей спортивных бюстгальтеров и удлиненных носков в магазины пока не завезли. Так что в своем «Руководстве по акушерству» Альфред Льюис Галабин просит женщин воздержаться от присущих нижним сословиям привычек и не одеваться в платья и корсеты во время родов, поскольку это «зачастую создает неудобства». Вот его модные рекомендации рожающим барышням: «Предпочтительно, чтобы пациентка была в ночной рубашке, поверх которой на ранних стадиях родов можно надеть домашний халат. Было бы нелишним надеть под рубашку специальную нижнюю юбку, свободно застегивающуюся на талии. Во время родов ночная рубашка может быть задрана вверх: так она останется чистой, тогда как испачканную нижнюю юбку будет легко снять, как только роды закончатся. Таким образом, необходимость в смене ночной рубашки будет устранена».

Одни доктора напоминают женщинам о том, что было бы неплохо надеть чулки длиной до бедер, другие не видят особой необходимости снимать панталоны (с разрезами в области промежности), особенно если на улице прохладно. Про аксессуары отдельно никто не пишет, но, думаю, что здравый смысл и хорошие манеры и так подскажут вам, что шляпка, перчатки и сумочка в этот момент должны сочетаться с тоном занавесок.

Туалетная тема. — Даже если ваши акушеры и не верят в эту причудливую теорию «существования микробов», которую почему-то так любит современное медицинское сообщество, они приложат все усилия для поддержания чистоты. Например, они знают, что вам совершенно точно захочется в туалет, поэтому будут пристально следить за тем, чтобы этого не произошло. Коннектикутская школа подготовки медсестер выдает своим ученицам четкие инструкции на сей счет.

«Прежде всего, акушерка должна помнить, что позывы пациентки к дефекации вызваны давлением головки плода на прямую кишку, и ей ни под каким предлогом не разрешается сидеть на стуле с судном [на ночном горшке], так как существует опасность выпадения плода, что приведет к последующим травмам как для матери, так и для ребенка».

Врачи той эпохи переживали... что я могу родить, просто сходив в туалет?

Вот бы все реально было так просто, а? С другой стороны, некоторые женщины рожали уже в девятый, а то и в шестнадцатый раз, так что, вероятно, для них подобное развитие событий точно было бы предпочтительным. Так вот, чтобы предотвратить любые неприятности, обязательной составляющей родового процесса были клизмы и интенсивное спринцевание влагалища. Клизмы, как правило, делались из довольно безобидных смесей. Теплый мыльный раствор, травяной настой из «скользкого вяза», «ромашковый чай» или «теплая вода с добавлением двух чайных ложек масла и чайной ложки соли».

Повторять по мере необходимости. Стремление к промыванию родовых каналов, в особенности во второй половине XIX века, стало настолько сильным, что приняло форму навязчивого расстройства практически во всем западном мире. Проход, откуда появляется на свет ребенок, должен был быть настолько чистым, чтобы с него спокойно можно было есть.

Иногда для проведения подобных процедур требовались специальные инструменты, как писал в своем «Справочнике хирурга» 1905 года издания Уолтер Брикнер: «Ассистент при родах очищает [вагинальный] канал мылом и водой. Для этого он может воспользоваться специальной щеточкой для чистки ювелирных изделий. Однако ввиду того, что на ее кончике отсутствует ворс, должным образом очистить содержимое шейки матки не получится, к тому же жесткие щетинки могут повредить слизистую оболочку влагалища. Вот почему в большинстве случаев куда эффективнее будет морская губка или марлевый тампон, закрепленный на кончике хирургического зажима или перевязочного пинцета».

Вы только посмотрите на это! Похоже, что даже в Викторианскую эпоху во время родов можно было использовать натуральную морскую губку!

Многие врачи считали мыльный раствор недостаточно надежным антисептиком для промывания родовых каналов. Поэтому среди прочих фирменных названий «Листерин» считался наиболее подходящим средством для спринцевания.

Согласно инструкции Коннектикутской школы подготовки медсестер, «вульва многих пациенток требует промывания в слабом растворе карболовой кислоты и глицерина — столовая ложка средства на литр воды, чтобы предотвратить вредоносное действие разложившихся выделений, столь распространенных в эти дни».

Это, конечно, не самая приятная смесь, но цель оправдывает средства — в итоге у вас будет самый чистый родовой канал во всей округе! Во всяком случае, на несколько минут... потому что ребенок со всем остальным содержимым вашей матки уже просится наружу.

Не то чтобы я намеревалась их использовать, но все же были ли какие-то средства в Викторианскую эпоху, способные облегчить процесс родов?

Отвечу на ваш вопрос, если пообещаете, что будете сохранять открытость мышления. Потому что если вы начнете причитать, мол, «НЕ ПОЗВОЛЮ усыплять себя хлороформом или заталкивать мне в глотку кислоту», то мы не сможем дальше предметно обсужда...

Я НЕ позволю усыплять себя хлороформом или... Вы сказали что-то про кислоту? Вы это серьезно?

Не то чтобы прямо кислота... Роженицы просто глотали подгнившие зерна ржи, пораженные грибками спорыньи, которые и являются естественным источником наркотика ЛСД. Подобрать нужную дозу удавалось крайне редко, поскольку никто никогда не знал, насколько сильно зерно поражено грибками. Передозировка приводила к появлению маниакального расстройства, психозам и галлюцинациям, а также серьезным припадкам и смерти. Скажу по секрету: несколько раз в истории зараженный урожай реально приводил к гибели огромного количества людей, буквально на уровне эпидемии чумы. Эту болезнь называли «Антониевым огнем», и выяснить, что именно ее провоцирует, удалось лишь к середине XIX века. Тем не менее в правильных дозах этот старинный предок ЛСД вызывал сужение кровеносных сосудов и сокращение мышц, что помогало ускорить роды и замедляло послеродовое кровотечение.

Хлороформ... так вот что вас смущает. Ваш испорченный разум тут же рисует картины, как кто-то усыпляет вас платком, а затем мчит, спрятав тело в багажнике «Линкольна» 1978 года, в сторону пустыни Мохаве на юго-запад страны.

Сказать по правде, я все еще никак не отойду от ЛСД. Они давали роженицам... ЛСД.

Не совсем. Это же не тот очищенный синтетический ЛСД, который все знают сегодня. Всего лишь порошок зараженной ржи, то есть лизергиновая кислота — или просто «ЛС». Буква «Д» добавилась только в 1938 году, когда швейцарский химик Альберт Хофманн, работая над созданием лекарственных средств из лизергиновой кислоты, добавил случайно к формуле диэтиламид. Но даже он потом счел данное средство бесполезным, вызывающим «безрадостный поток фантастических картин, необыкновенных форм и интенсивную, почти калейдоскопическую игру цветов», из-за чего ему пришлось уйти с работы пораньше и отправиться домой на велосипеде, чтобы прилечь. Врачи же XIX века называли это латинским «секалекорнутум» или просто спорыньей и использовали так же, как современные медики питоцин, чтобы пробудить вялую матку к действию. Впрочем, популярностью это пользовалось недолго.

Потому что это был психотропный препарат и одновременно смертельный яд?

Назовите мне хоть одно эффективное лекарство, которое не являлось бы тем или другим. Дело не в этом. Просто в какой-то момент доктора поняли, что конкретное лекарство слишком грубо действует на матку, вызывая жуткие спазмы. К тому же оно провоцировало у роженицы рвоту и усиливало схватки до такой степени, что приводило к «ушибам» (или травмам) шейки матки. А ушиб шейки матки, знаете ли, крайне неприятная вещь. И его прямая связь с тошнотой была установлена доктором Джоном Беком, прямо написавшим в издании «Ретроспектива медицины» 1863 года о том, как можно вызвать рвоту у женщин, всего лишь добравшись пальцем до шейки матки. Он отметил, что наблюдал немалое количество женщин, которых рвало всякий раз, когда они занимались сексом. По его мнению, это происходило потому, что пенис упирался в шейку матки... что у некоторых дам не просто вызывало неудобство, но и приводило к побочным эффектам. Чтобы развеять все сомнения, он начал тыкать пальцами во всех своих пациенток, и это привело буквально к следующему: «У одной дамы я мог вызвать рвоту по своему желанию, всего лишь дотрагиваясь кончиком пальца до шейки ее матки. И хотя сама она не могла никак объяснить причину рвотных позывов, результат подобных прикосновений был всегда неизбежным».

«Вызвать рвоту по своему желанию...» боже. У этого доктора Бека и мужских пенисов реально было кое-что общее. Они самые настоящие...

Факторы возникновения дискомфорта у пациенток, вне всяких сомнений. Но это лишь одна из причин, почему спорынья потеряла свою популярность. Вторая заключалась в том, что хлороформ был попросту более надежным.

Точно, еще же хлороформ. Как вообще любимое бандитами химическое соединение стало популярным лекарством, помогающим при появлении новой жизни на свет?

Хлороформ и эфир — два прекрасных средства, способных отправить вас в нокаут, — стали применяться в качестве анестезии где-то в 1840-х годах. Многие практикующие врачи любили использовать хлороформ, потому что он не так легко воспламенялся. Хотя, сказать по правде, началось все не так уж и... благородно. Впервые хлороформ был приготовлен в 1831 году американским врачом-химиком Сэмюэлем Гатри, смешавшим виски с хлорной известью в попытке создать дешевый пестицид.

Потом его начали применять при проведении хирургических операций, а в конце концов — и во время родов. В 1903 году, спустя шестьдесят лет применения хлороформа в медицинской практике, уже известная нам доктор Меленди описала всю прелесть и преимущества хлороформа:

«Вдыхание хлороформа по воле оперирующего хирурга приводит к частичному или полному бессознательному состоянию пациента и, следовательно, к кратковременному или длительному освобождению от боли. Другими словами, эффект может длиться от нескольких минут до нескольких часов и при надлежащем использовании разумным врачом быть полностью безопасным для жизни.

Каково это — быть усыпленным хлороформом ради избавления от мучительной боли? Об этом можно слагать поэмы. И вот ведь повезло: поэт нашелся!

Оливер Уэнделл Холмс был врачом и поэтом — редкое сочетание талантов, нашедшее свое выражение в письме, адресованном первому человеку в мире, открыто применившему эфир в качестве обезболивания во время операции. В 1846 году Холмс писал американскому дантисту Уильяму Мортону, чтобы выразить свое восхищение. Он указал на то, что скоро весь мир будет говорить о подобном открытии, которому стоило непременно дать свое название: «Подобное состояние должно, я думаю, называться «анестезия», что означает отсутствие чувствительности, в частности (как определяли это Линней и Каллен) к объектам осязания. Формой прилагательного будет «анестезирующий», то есть обезболивающий... Слова «слабонервие», «нейролепсия», «нейростаз» в данном случае кажутся слишком анатомическими».

Если хлороформ такой прекрасный, почему он не применяется сегодня?

Святые угодники! Потому что это хлороформ, женщина! Как бы так сказать, это не совсем безопасно! Он отключает центральную нервную систему, иногда насовсем. Его использование было допустимо по викторианским стандартам — когда люди пили прямиком из Темзы и отправляли своих двенадцатилетних детей с мушкетом в руках охотиться на медведя. В те времена вариантов в принципе было немного! Хлороформ одержал победу над спорыньей, эфиром (эффективным обезболивающим средством, приводящим к взрывам пациентов в буквальном смысле слова) и дедушкиным виски, который пили прямо из горла. Рассчитать правильную дозу хлороформа, которая бы обеспечила безмятежные роды и не отправила роженицу к праотцам раньше времени, было просто нереально.

В безопасности хлороформа были уверены не все. Многие врачи считали, что хлороформ слишком расслабляет тело рожениц, замедляя процесс родов. Кроме того, люди беспокоились о вещах, которые с научной точки зрения произойти не могли, но кто знал, как оно получится в действительности. В 1863 году доктор Роберт Джонс из Королевского колледжа хирургов Ирландии опубликовал в журнале «Ретроспектива медицины» свою теорию о том, что вдыхание хлороформа вызывает множество осложнений, кровоизлияния, воспаления, проблемы с легкими и — что самое ужасное — послеродовую горячку.

«Я наблюдал немало случаев послеродовой горячки, которые возникали после вдыхания хлороформа и слишком часто приводили к фатальным результатам... В большинстве этих случаев послеродовая горячка была основной причиной смерти... вызванной инфекцией или другим заразным заболеванием, которое приобретало эпидемический характер до такой степени, что даже те, кто мудро отказывался от лекарства, были непреднамеренно, но порой безнадежно отравлены».

Поскольку мир был еще достаточно далек от идей «борьбы с микробами», легко было ошибиться в причинно-следственных связях между побочным эффектом от хлороформа и реальными инфекциями родовых каналов. Многие полагали, что причиной послеродовой горячки было именно жалкое стремление женщины облегчить хлороформом ту боль, которая уготована ей во время родов самим Богом.

Кстати, что такое «послеродовая горячка»? Так много книжных героинь умерло от этого заболевания, но никто обычно не объясняет, что это такое.

Это разговорный термин, собирательное название инфекций, с которыми сталкивались роженицы. Такое состояние могло быть спровоцировано проникновением заразы в нанесенные родовым процессом раны, и лечить его без антибиотиков было крайне затруднительно.

Зачастую послеродовая горячка была чрезвычайно заразной. В те времена еще никто доподлинно не знал, откуда «зараза» берется и как с ней бороться. Вы не единственная женщина с предубеждениями в отношении больниц.

В середине–конце XIX века женщин в больших городах призывали рожать в стационарных условиях при помощи сертифицированного врача и медсестер. Это было своего рода гарантией безопасности процесса. И в большинстве случаев это реально помогало. Лишь послеродовая горячка была исключением из правил.

Она косила женщин в родильных палатах подобно эпидемии. Те, кто был достаточно богат (или достаточно беден), чтобы рожать в домашних условиях, умирали намного реже. Женщина и ее новорожденное чадо могли быть абсолютно здоровыми, но если одна из пациенток в родильной палате вдруг заболевала послеродовой горячкой, то уже через неделю могло запросто заразиться уже целое отделение.

В чем же причина?

Сейчас самое время упомянуть, что врачи в Викторианскую эпоху редко мыли руки. Ну то есть, конечно, мыли, но уже в конце рабочего дня... какой джентльмен позволит себе вернуться домой к ужину с немытыми пальцами после приема восемнадцати пациенток за день? А вот мыть руки между осмотрами... сами подумайте, какой смысл, если снова их пачкать?

Уже полюбившийся нам врач-поэт Оливер Уэнделл Холмс, придумавший столь изысканное название для обезболивающего средства, на самом деле сыграл важную роль в обеспечении безопасности родов. Он был не единственным врачом, заметившим, что женщины, заболевавшие послеродовой горячкой, как правило, пользовались услугами одного и того же врача, но он лучше всех об этом написал.

В 1843 году в «Ежеквартальном медицинском журнале Новой Англии» он опубликовал свое исследование под названием «Заразительность послеродовой горячки». Что, если эти женщины подхватили одну и ту же болезнь не потому, что дышали одинаковым «плохим воздухом» или стали жертвой Божьего замысла? Вдруг болезнь им передали врачи? И... конечно, никто не обратил на это исследование никакого внимания. В 1850-х годах он даже переиздал свое исследование, чтобы добиться более широкого признания. Но поскольку врачи той эпохи не были до конца уверены в том, как же все-таки передается заболевание, можно сказать, что его мысли во многом опередили время.

Я удивлена, что люди вообще использовали все эти наркотические вещества. Разве не было религиозного запрета на обезболивание при родах? Неужели люди не думали о том, что боль уготована Богом и необходима для воссоединения матери и ребенка?

«Жене сказал: умножая умножу скорбь твою в беременности твоей; в болезни будешь рождать детей; и к мужу твоему влечение твое, и он будет господствовать над тобой». Бытие 3:16.

Вот что сказал Бог сразу после того, как Ева лишила всех нас доступа в Рай — что ее главным наказанием будут роды и неутолимое желание остаться рядом с человеком, который сотворил с ней нечто такое, что к этим родам и привело. Так что тогда — как, впрочем, и сегодня — многие выступали против использования обезболивающих лекарств. Однако было их намного меньше, чем вы думаете.

Доктор Джон Генри Дай справедливо отмечал, что Бог проклял Адама, обрекая его на тяжкий труд и борьбу за выживание. Однако индустриальная революция и появившиеся вместе с ней машины и станки избавили потомков Адама от этого проклятия, и никто не счел это за грех. Так почему это не может касаться дочерей Евы? «Со своей стороны, — писал он, — мы должны не представлять себе всемогущего, жестокого и беспощадного тирана, как это делают многие, а верить в Его мудрость, милосердие и справедливость. Он передал в наше распоряжение огромное количество средств для облегчения страданий при условии, что мы научимся понимать и правильно применять их».

Доктор Томас Буллок, писавший в 1896 году статьи для периодического издания «Американский врач», считал страх перед хлороформом и другими болеутоляющими средствами на религиозной почве одним из многих «акушерских суеверий», с которыми практикующие врачи, включая его самого, должны нещадно бороться. Он писал: «[Пациентка], вероятно, начнет колебаться, говоря, что доктор Такой-то сказал ей, будто принятый при любых обстоятельствах хлороформ попросту убьет ее. Если же пациентка не будет возражать, то обязательно найдутся соседские женщины, которые убедят ее в том, что подобное решение выглядит, как плевок в лицо самому Провидению».

Сам он считал это нелепым — наравне с настойчивыми требованиями нюхать табак, чтобы облегчить прохождение ребенка через родовые пути, или никогда не поднимать руки над головой, если только мама не планирует задушить малыша пуповиной. Хотя больше всего мне нравится вот это: «Когда ребенок рождается и врач готовится перерезать пуповину, его иногда прерывают и говорят, что он должен оставить ее как можно длиннее, поскольку от этого зависит, каким будет пенис мальчика в зрелом возрасте». Последний пункт, как мне кажется, будет неплохой темой для беседы с вашей свекровью, когда в следующий раз между вами повиснет неловкая и продолжительная пауза. «Хотела спросить, Линда... вы, ребята, когда Брайану пуповину перерезали... не слишком погорячились? Я люблю парня и все такое, но, может, не стоило рубить под корень?»

Подобно многим врачам своей эпохи, Буллок использовал хлороформ только во втором периоде родов, когда хотел, чтобы мать находилась в полубессознательном состоянии. Перед этим он, как правило, рекомендовал большую дозу морфия, чтобы роженица смогла проспать большую часть времени, когда схватки только-только начинались.

Мать полностью усыпляли, чтобы она не смогла испытать всю радость родов? Ужас какой! Как же так... простите, я хочу спросить... женщины действительно спали несколько часов, не чувствуя, будто кто-то втыкает им тупой и ржавый нож в поясницу в попытке разделать их на стейки?

В этом нет ничего постыдного. Просто признайте уже, что вам тоже нужен морфин, хлороформ, эфир и ВСЕ остальные лекарства, так ведь?

НЕТ! Это опасно и в корне неправильно... серьезно, вообще никакой боли?

В качестве доказательства у нас есть слова самой королевы Виктории, которая, рожая своего восьмого ребенка, использовала хлороформ впервые в жизни в 1853 году. Обычно суровый стиль изложения королевы на этот раз преисполнен энтузиазма.

«Я никогда не восстанавливалась лучше, и неустанная любовь, нежность и забота дорогого Альберта обо мне, как обычно, стали наибольшей поддержкой в часы суровых испытаний. Боль подступила утром седьмого числа, и, к моему большому счастью, на свет появился мальчик.

Доктор Сноу применил «этот благословенный хлороформ», и эффект был успокаивающим, облегчающим и восхитительным сверх всякой меры. — 22 апреля 1853 года».

И никаких побочных эффектов для ребенка?

Ну... никто не связывал такие вещи однозначно с процессом рождения. Люди, конечно, поговаривали, что королева Виктория совершенно не любила своего младшего сына — рожденного под хлороформом принца Леопольда.

1858 год: «...он держится плохо, как и всегда, и выглядит неприглядно, думаю, даже хуже, чем раньше...»

1858 год: «... он высок ростом, но держится еще хуже, чем когда-либо, и выглядит очень по-обычному и как-то совершенно отстраненно... с отсутствующим взглядом...»

1859 год: [поздравляя свою дочь с рождением первенца] «Помнила бы ты, каким был Леопольд! Я надеюсь, дорогая, что он не будет похож на самого неприглядного и неприятного члена всей нашей семьи».

1859 год: [объясняя, почему Лео не ездит отдыхать вместе с семьей... он просто отвратительный] «Было бы крайне неприятно, если бы он находился здесь. Он ходит безобразно, делает все неуклюже, держится плохо, и манеры его оставляют желать лучшего».

1859 год: «Я никогда не заботилась о тебе так, как ты заботишься о своем ребенке. Я всегда занималась младшими детьми» (правда, на бедного Леопольда это не распространялось).

О своем втором ребенке, рожденном с использованием хлороформа — принцессе Беатрис, — она писала исключительно восторженными фразами, так что вряд ли стоит проводить какие-то параллели с болеутоляющими средствами.

Нападки королевы Виктории на Леопольда прекратились уже после 1859 года, когда она, скорее всего, осознала истинную причину проблем с сыном: он страдал гемофилией. По крайней мере, все думают, что она об этом знала. Некоторые историки полагают, что врачи Леопольда скрывали правду от королевы из-за боязни, что на род падет «клеймо». В любом случае, королева понимала, что он рос болезненным ребенком. С самого рождения каждый удар или падение, на которое другие дети могли бы даже не обратить внимания, вызывало внутреннее кровотечение, боль в суставах и синяки на теле принца. Гемофилия (которая могла быть спровоцирована генетической мутацией, конечно же, не имеющей ничего общего с безудержным кровосмешением среди королевской знати в XIX веке) передается через Х-хромосому, а это означало, что сама королева Виктория могла передать эту страшную болезнь своему сыну, а также бесчисленным внукам и правнукам.

Она вела себя ужасно по отношению к сыну. Ладно, что еще из препаратов необходимо иметь в родильной палате?

В общем, больше ничего. В медицинских кругах все склонялись к мнению, что природа должна сама справиться с большей частью работы. Тайная мечта всех акушерок заключалась именно в том, что им не придется принимать хоть какое-то участие в процессе. Когда роды начинались, они по большей части держали руки в карманах, лишь изредка отвлекаясь от этого занятия, чтобы смазать промежность роженицы салом, потыкать ей пальцем во влагалище, а затем попросить ее сильно не шуметь.

Вообще-то, во время родов нормально «шуметь». И я, наверно, плохо расслышала: чем мне там должны смазать промежность?

Салом, растительным или сливочным маслом, чтобы избежать швов. Сильный разрыв при отсутствии антибиотиков и антисептиков мог привести к плачевным последствиям в виде заражения. В своем сборнике советов и рекомендаций по рождению и уходу за детьми «Наука о евгенике и сексуальной жизни» Чарльз Робинсон писал: «Обратите внимание на то, что само влагалище и окружающие его ткани должны быть смазаны чистым сладким салом или несоленым маслом».

Слава небесам, он не забыл уточнить, что масло все-таки должно быть несоленым. Соленое щипало бы жутко.

А что касается тишины, то проявите хоть немного достоинства. Вы же не хотите, чтобы врач думал, что во время этих родов ему придется иметь дело сразу с двумя плаксами. И вообще, если вы испытываете сильную боль, то, прежде всего, это недостаток вашего собственного характера. Некий доктор Дервриз, чьи слова приводятся в той же публикации, подчеркивает, что боль является результатом вашей лени и неправильного образа жизни.

«[Боль] представляет собой извращенное проявление природы, вызванное отказом от следования здоровым условиям жизни, которые в противном случае уверенно воспрепятствовали бы ее проявлению».

Вот же надменный всезнайка! Короче говоря, уже в XIX веке врачи ожидали, что за время беременности женщина наберет не больше пары килограммов, питаться будет исключительно капустными листами и витаминами для беременных, а в родильную палату примчится бегом, будто сдавая нормативы ГТО.

Того, что вы перечисляете, еще и в помине не было, если, конечно, не считать капусты. Или это какая-то непонятная мне современная аллегория. Но от матерей однозначно ожидали проявления самообладания, даже во время самых сильных страданий. И ожидали этого не только мужчины. Молодая акушерка (которая сама еще не рожала), пишущая для медицинского издания, поведала о состоянии одной матери, которой небеса послали мертворожденного ребенка: «За мной послала ленивая, чрезмерно упитанная жена соседа. Родители возражали, поскольку я была слишком молода, но муж роженицы умолял, чтобы я пришла. Мы... нашли ее одну — массу жира, лежащую на кровати, плачущую и стонущую о помощи». Акушерка сравнивает этот случай со многими другими родами, на которых она присутствовала, и отмечает, что только здоровые и стройные женщины всегда рожали не менее здоровых младенцев, не издавая при этом ни звука.

Акушерка издевается над бедной женщиной, у которой родился мертвый ребенок, только из-за того, что та за время беременности набрала вес?

Не забывайте, что она была еще и «ленивой». И плаксивой. К счастью, у выпускниц Коннектикутской школы подготовки медсестер всегда была припасена пара-тройка советов для роженицы, как с достоинством пройти через это испытание: «Медсестра может посоветовать [матери] быть храброй и не подвергать опасности весь процесс родов бесполезными ударами по кровати или громкими криками... При продолжительных и утомительных родах будет куда разумнее задерживать дыхание, а не кричать и часто дышать, как это обычно делают женщины».

Я даже боюсь спросить, какие позы наиболее подходят для скорейшего и благополучного завершения процесса родов?

Большинство врачей призывали женщин ходить до тех пор, пока «терпимые» боли не станут «мучительными». Что касается самих родов, то будущих американских и английских матерей обучали двум различным способам. Американки, как правило, лежали, распластавшись, на спине, как все привыкли делать это сегодня. Англичанки, согласно книге «Семейный доктор, или Домашняя энциклопедия здоровья и медицины», написанной «Амбулаторным хирургом»1 в 1858 году, «должны лечь на кровати, предварительно защищенной водонепроницаемым материалом, на левый бок недалеко от края, чтобы можно было легко оказать помощь в случае необходимости, и зажать между ног плотно свернутую подушку».

Обе эти позиции были выбраны, дабы обеспечить доступ врача к пациентке. Другие культуры мира, как было описано в труде «Роды среди примитивных народов» в 1883 году Джорджем Джулиусом Энгельманном, больше заботились о собственно рождении ребенка, чем о доступе к вагине матери, и уповали на силы гравитации.

Что происходило после того, как роды заканчивались?

Будем надеяться, что ничего. Или как можно меньше всего. Постельный режим подразумевался по умолчанию, но это понятно и в XXI веке. В нашумевшей в свое время книге «Прожекторы здоровья» авторы Бенджамин Грант Джефферис и Джеймс Лоренс Николс призывали новоиспеченную мать сохранять божественное спокойствие и буддийскую невозмутимость.

В первые сутки после рождения ребенка мать должна оставаться совершенно спокойной и не позволять никому разговаривать или видеться с ней, кроме самых ближайших родственников, как бы хорошо она ни выглядела. Она не должна вставать с постели в течение десяти дней или двух недель, а также сидеть в постели на протяжении девяти дней. Чем больше она будет получать заботы в это время, тем быстрее поправится.

Ей следует подниматься и спускаться по лестницам медленно, осторожно и как можно реже в течение шести недель. Нельзя стоять больше, чем того требует необходимость на протяжении всего этого времени, но можно сидеть с поднятыми ногами и ложиться, как только появляется возможность отдохнуть. Она не должна также работать на швейной машине с педалью в ближайшие шесть недель и обязана избегать любого перенапряжения.

Казалось, что после родов с женщиной может случиться что угодно, ведь ее внутренние органы разрушены и смещены, а силы полностью подорваны. Поэтому большинство врачей сошлось во мнении, что если женщина будет пребывать в состоянии покоя — полного и нерушимого, — то ее тело даже не заметит того, что с ним произошло. Акушерские повязки из плотной ткани позволяли сохранять внутренности новоиспеченной матери там, где им и следовало быть.

Для работающих или проживающих в сельской местности женщин, пожалуй, это было единственное время «отдыха», которое они когда-либо могли себе позволить. Стандартная практика была такова, что на этот период в дом «выздоравливающей» приходили соседские женщины: готовили, переставляли всю посуду, рылись в приходящей почте, параллельно критикуя дизайнерский вкус хозяйки. Вы даже представить себе не можете, насколько это ускоряло процесс восстановления.

Раз постельный режим был настолько важен, рабы и прислуга также получали отпуск после рождения ребенка?

Ну конечно! Скажу вам больше: хозяйка дома спускалась к ним вниз и утирала слезы радости фамильным бельем трижды в день! ХА!

Нет. Ни в коем случае. Не смешите меня.

Слуги, которых можно было отыскать в американских и британских домах высшего сословия, тут же прогонялись со своих должностей, как только вскрывался факт беременности, даже если они были женаты. Это еще одна причина, по которой бедные женщины той эпохи стремились скрыть беременность, и еще одна причина, по которой это было незаконно.

Что до чернокожих рабов и коренных народов Америки, то викторианские ученые мужи считали, что те не нуждаются в постельном режиме. Или в обезболивающих средствах. Или врачах, акушерках... да и в принципе в правах человека. Им просто был нужен темный угол, где можно свернуться калачиком на полчаса и произвести на свет потомство. Как кошке.

Джон Дай с восхищением писал о том, как рожали индианки. Это действенный метод, который никому не доставлял неудобств (знаете ли, роды — это еще не повод задерживать подачу ужина).

Беременная индианка не причиняет никакого беспокойства окружающим. Она выполняет свою привычную тяжелую работу вплоть до самых родов, никак не готовясь к предстоящему событию. Как только она понимает, что час родов настал, отправляется в свою комнату или к ближайшему ручью или источнику. Там рожает, омывает маленького «индейца» в холодной воде, привязывает его к себе на спину и, прежде чем ее хватятся, возвращается уже полноценной матерью к своим обязанностям, не осознавая, что прошла через удивительное испытание.

То есть он искренне верил в то, что индианки так легко рожают малышей, даже не понимая, что с ними только что случилось?

Конечно. Причем легко с этим справлялись не только индианки, но и темнокожие рабыни. Сбор хлопка не останавливался практически ни на минуту. (По крайней мере, лучше было этого не допускать.) Дай писал: «Хорошо известно, что рабыням этой страны требуется мало внимания, а то и не требуется вовсе. Их роды зачастую проходят быстро, безболезненно, и женщина способна приступить снова к своим обязанностям уже через несколько часов».

Рабыни должны возвращаться к сбору урожая уже через несколько часов после родов, в то время как белые женщины проводили по две недели в кровати??

Я думаю, что мы должны воспринимать это... как благословение, которое Господь даровал всем угнетенным людям.

Вы сейчас серьезно?

Поверьте, мне бы очень хотелось сказать вам, что я шучу и что мужчины никогда не вели себя беспечно и бессердечно по отношению к женщинам — тем более к беременным и только что родившим. Но я говорю лишь то, что подтверждено документально. Добро пожаловать в прошлое!