Дела и ужасы Жени ОсинкинойГод назад на Московской книжной выставке-ярмарке, у стенда издательства «Время», я услышала у себя за спиной возглас: «А, так это вы издаёте этот кошмар!» Женщина в очках, широко улыбаясь, указывала на книжки Мариэтты Чудаковой «Дела и ужасы Жени Осинкиной». «Почему это кошмар? – возмутилась сотрудница издательства и добавила, обращаясь к коллеге: - Ходят тут всякие, хамят…» Я повернулась и пошла от стенда. И книжки эти меня тогда не заинтересовали. Хотя бы по той примитивной причине, что не глянулась их психоделическая, на мой вкус, обложка.

Но совсем недавно в комментариях к одной из моих статей я увидела вопрос именно о «Жене Осинкиной» и современных реалиях в ней. А я в это время собиралась читать совсем не эту книгу. Я собиралась читать своей дочери «От первых проталин до первой грозы» Георгия Скребицкого – одну из любимых книг моего детства. И поэтому стала читать параллельно: для дочери – Скребицкого, для себя – Чудакову. И статья эта о двух совсем-совсем разных книгах, которые всё же так или иначе говорят об одном: о мостике, перекинутом из детства во взрослую жизнь.

От первых проталин до первой грозыКнига Скребицкого очень простая. Пожилой человек в начале шестидесятых годов двадцатого века вспоминает события пятидесятилетней давности. Время, когда ему было девять-десять лет. Время, когда он был и считался, и даже сам себя сознавал маленьким мальчиком. Жил, не выезжая дальше соседней деревни, в маленьком городишке Чернь, играл с плюшевыми игрушками, ловил бабочек и птиц, пускал кораблики по реке, стрелял в саду из лука, воображая себе, что коряга – это лохматый медведь, делал с мамой новогодние игрушки, наряжал ёлку и только-только начинал, после домашнего обучения, ходить в школу.

Книга Чудаковой пытается быть простой. Сюжет великолепен своей прямолинейностью: девочка Женя едет на чёрной генеральской «Волге» из Москвы в Челябинск и Омск, спасать своего друга Олега, которого обвинили в убийстве. Женя везёт доказательства невиновности Олега. Кроме того, доказательства невиновности сыплются на неё, как из рога изобилия, уже в самом путешествии. Попутно откуда-то всё время возникают Женины друзья – не находятся в пути новые друзья, а именно каким-то образом появляются старые. Они очень хорошие, прямо замечательные дети и молодые люди. Они очень нужны для повествования, ведь (цитата из книги) «некоторые… смело заявляют о гибели генофонда в нашей стране. Но мы ни за что не пополним ряды этих всезнаек». И чтобы не пополнять ряды этих всезнаек, писательница создаёт ряды гениальных детей, которые, живя в разных городах и деревнях России, чудесным образом оказались друг с другом лично знакомы, а как именно это произошло – не существенно (их как-то познакомил Олег, и этим всё сказано).

Мальчик Юра из книги Скребицкого – это сам автор в детстве. Это совсем не гениальный и даже не замечательный мальчик. Он обидчив, застенчив, робок, бывает, что завистлив и по-детски эгоистичен. Он не совершает никаких выдающихся поступков. Он не особенно мастеровитый мальчик. Посредственно учится, и хотя неплохо знает хрестоматийную русскую классику, с которой принято было знакомить детей, но никогда ему не приходит в голову цитировать Пушкина, Кольцова и Булгакова, как это делают эрудированные друзья Жени Осинкиной. Юру не назовёшь спортивным или хотя бы трудолюбивым ребёнком. Он ленится ухаживать за животными, которых сам же и заводит. Не восстаёт против несправедливости – боится. Не принимает под кустом роды у своей тёти (да-да, есть у Чудаковой и такой герой). Зато он, между прочим, не только ловит бабочек, но и охотится со своим старшим братом на птиц, и бесконечно счастлив, когда ему удаётся подстрелить вальдшнепа. Он, с головой уйдя в радости зимних каникул, забывает о старике, с которым дружил и который теперь тяжело болен. Такой вот самый обычный мальчик. А как он выглядит – мы и вовсе не знаем.

Мариэтта Чудакова собирает читателей в кружок. Смотрите, дети, сейчас мы с вами создадим премилую героиню. Возьмём пригоршню благородства, рассудительности, склонности к анализу, не забудем две горсти отваги, смешаем три горсти твёрдости и волевой решимости, добавим цитат русских классиков, щепоть любознательности, хорошую учёбу, способности к иностранным языкам, знание уголовного кодекса, занятия по каратэ, а также «легкие короткие волосики цвета расплавленного золота, которые стоят как облачко» и «глаза особенного, редкого темно-зеленого цвета, напоминавшего цвет бутылочного стекла старых дорогих вин» - и вот у нас получилась Женя Осинкина. Далее по такому же алгоритму (за исключением золотых волосиков и глаз особенно-редкого цвета) мы вырежем из картона… простите, создадим её друзей. Кому-то отмерим поменьше ума и энергии, кому-то побольше запальчивости и уголовного кодекса, но в итоге у нас получится великолепная компания из отборных детей, где мается один только неприкаянный Скин, которому не повезло с родителями-алкоголиками, но которого – мы в этом не сомневаемся – ждёт сначала последовательное посрамление в его скинхедском мировоззрении, а потом полное исправление.

Вообще, вы, взрослые, не уходите далеко. Дело в том, что у автора «Жени Осинкиной» есть политические убеждения. И именно вы, уважаемые взрослые, способны им внять. Ведь предполагается, что лучшие современные дети (как и сама Женя) почти не помнят, кто такие Ленин и Сталин – и, по мнению автора, прекрасно, что не помнят, а думают о своём, о достойном их юного ума. Но в книге без разъяснения роли Сталина шагу ступить невозможно. И кто-то должен это оценить. Кто-то должен ужаснуться бескрайней провинциальной разрухе, по которой путешествует на генеральской «Волге» Женя Осинкина (у неё есть друг, а у друга папа генерал, и тот генерал хороший и дал Жене для её миссии свою машину и двоих телохранителей). Кто-то должен проникнуться рассуждениями Чудаковой о благотворности отмены смертной казни и жестокости российских граждан, которые надеются её вернуть. Не дети, потому что дети хорошие и не виноваты, что Сталин. А вы, взрослые, послушайте, это для вас.

У мальчика Юры в начале двадцатого века не было Сталина. Даже Октябрьской революции ещё не было. И из Черни, что под Тулой, он не выезжал, и не знал ни одного генерала. И был совсем не геройский мальчик. Но что такое социальная несправедливость – он знал. Его отчим был городским врачом, и Юра слышал его рассказы о том, как мечется в жару больная воспалением лёгких девочка, отец которой не имеет средств даже купить ей молока. Юра помнит, как его мать взяла лист бумаги и пошла по соседям – собирать деньги для этой девочки, Татьянки, и как дали денег те, кто победнее, а самый большой богач в городе, купец, давший сто рублей на церковный колокол, пожертвовал на больную девочку – один рубль. Мальчик помнит погорельцев – мать и сына, потерявших в одночасье всё своё хозяйство и в изодранных в лохмотья рубашках идущих по миру. Именно с этой встречи, когда его мать дала погорельцам еды и одежды, а сам Юра отдал нищему мальчику своего любимого плюшевого мишку, начались его ночи, полные мучительных мыслей, началось его взросление. Он знает тяжесть безвозвратной утраты и угрызенья совести. И спустя пятьдесят лет он помнит, как было ему стыдно, когда он понял, что забыл про своего друга, старика-птицелова, когда тот был болен.

А вот Женя и её друзья не знают, что такое стыдно, ибо всегда поступают правильно. Впрочем, в книге Чудаковой есть и отрицательные герои. Узнать их легко. Они слушают попсу и Шнура, ходят в ночные клубы, курят травку, не читают классику, плохо учатся, поддерживают лозунг «Россия для русских» и плохо знают русский язык. То, как плохо они его знают, последовательно подчёркивается. Чудакова не упускает случая сказать, что хотя в русском языке почти все слова когда-то откуда-то заимствованы (на самом деле, когда пытаешься пробиться к такому раннему историческому этапу, правильно говорить не о заимствовании, а о древнем родстве языков), но лучше не употреблять недавних заимствований там, где без них можно обойтись. Она посвящает прочувствованный пассаж разъяснению понятия «озимые» (которое не понимает скверно образованный, не любящий читать классиков Скин). И после этих рассуждений вдвойне странно видеть в книжке выражения «Женя распределяла функции», «Женя говорила сухими формулировками», «к Жене поступила новая информация».

Мальчик Юра Скребицкий проведёт ночь без сна, пытаясь понять, почему у одних людей есть гораздо больше того, что им нужно, а у других нет даже самого необходимого. Чудо-ребёнок Женя Осинкина даст уверенный совет унылым и несознательным челябинцам, как им обустроить их двор. Но Женя, хоть она на три-четыре года старше Юры, не задумается, почему тех элементарных услуг ЖКХ, что есть в Москве, нет в Челябинске. И если для обычной девочки такое поверхностное мышление обыкновенно, то для образца начитанного, активного, глубокомысленного ребёнка, надежды российского генофонда, - оно немного странно. Как и вся эта книга, написанная с самыми добрыми намерениями, но подводящая к выводу, что уповать Россия может только на чудо. На предоброго генерала. На чёрную «Волгу». На цепочку невероятных совпадений. Правда, я, признаюсь, прочитала только первую книгу трилогии – может быть, дальше построение сюжета отойдёт от приёмов уличной магии. Может быть, другие две книги значительно лучше, и только я уже не хочу это выяснить, и с удивлением признаю, что мальчик Юра из своей столетней дореволюционной дали убедительнее, ближе и понятнее мне, чем девочка Женя, которая младше меня на каких-нибудь десять лет.

…Уже дочитывая попеременно обе книги – и Скребицкого, и Чудакову, – я вспомнила образ, который объединил их для меня. В «Солярисе» Тарковского Крис Кельвин долго-долго мчится по тёмному однообразному тоннелю. Очень долго, с неприятным тягостным жужжанием, с напряжённым лицом. И в тот самый момент, когда начинает казаться, что эта гонка никогда не кончится, - вдруг наступает тишина. Сад. Дерево. Водоём. Водоросли на дне. Светло и тихо. Скребицкий.