10 декабря

Почти неделю была жуткая оттепель. У Глеба три пары обуви, и они не успевали просыхать после его прогулок. В понедельник (сегодня - пятница) папа пошел с Глебом гулять и целенаправленно водил его по лужам, полагая, что на Глеба надеты резиновые сапоги. Тогда как сапоги были самыми обычными.

Во вторник с Глебом вечером пошла гулять девушка Аня. Я нарядила, наконец-то, Глеба в резиновые сапоги, наивно полагая, что промочить ноги в резиновых сапогах невозможно. Вернулись они без меня, но когда я позже разбирала Глебовы вещи, результаты оказались ужасающими: колготки - и, соответственно, теплые штаны - были мокрыми насквозь целиком. А резиновые сапоги изнутри просто хлюпали. Как сказала Аня, Глеб всю прогулку валялся в мокром снегу с Данилой. Глеб с просветлением несколько дней об этом вспоминал.

Но, как сказал папа, у Глеба, когда он его раздевал, были полные сапоги снега. Ане во время прогулки, видимо, не пришло в голову поправить штаны, натянуть их на сапоги, чтобы снег в сапоги не сыпался.

Трусы у Глеба тоже оказались мокрыми, т.е. стало понятно, что вдобавок ко всему он еще и описался на улице и так ходил.

В общем, моя робкая попытка ослабить тотальный контроль и хотя бы минимально начать отрываться от Глеба в очередной раз проваливается. На третьем году Глебской жизни я практически не имею возможности заниматься ничем, кроме Глеба, и даже попытка освободить два часа в день - с тем, чтобы один раз в день с Глебом гулял кто-то, отличный от меня - не удалась снова.

Сегодня уже стало понятно, что у Глебчи оформился и кашель, и насморк, а ночью он очень беспокойно спал. Правда, Глеб уже три недели сидит на рибомуниле (иммуностимулятор такой), и я очень надеюсь, что он переболеет в легкой форме.

Но в общем, ясно, что все мои усилия уберечь Глебчу от болезней пока неэффективны: всего только месяц назад у него прошел отит, и вот он сопливится снова. А я уже панически боюсь его болячек. Раньше не боялась, а теперь вот боюсь.



В воскресенье (5-го декабря) Глеба вечером укладывала девушка Наташа. Мне всегда казалось, что укладывание спать без мамы - сложный для Глеба процесс, но оказалось совсем наоборот. Глеб Наташе очень обрадовался. Я спешила убегать и порывалась быстренько сама убрать Глебские игрушки, а кубики Зайцева вообще не убирать, но Глеб стал чинно и степенно все расставлять по местам. Сам. Обычно его приходится принуждать к этому мощным волевым усилием.

А потом я положила Глеба в кровать и стала проникновенно с ним прощаться, но Глеб как-то небрежно отмахнулся - типа - ну, иди, иди! Потому что Наташа обещала рассказать ему про телепузиков.

Как сказала потом Наташа, засыпал он 40 минут (рекорд скорости). Проспал он всю ночь до утра, не просыпаясь.

В общем, это Глеб только об маму ноги вытирает. А о постороннего человека - стесняется.



11 декабря



На днях я застукала Глеба за таким занятием: он сидел, тыкал пальцем в число 14 и пытался образовать существительное от слова четырнадцать. Т.е. пытался сказать что-то типа «четырнадцатка».

Меня это заинтересовало. Заинтересовало главным образом то, что он правильно понял, что написано. Я стала проверять, писала ему подряд двузначные числа от 11 до 19. И он практически все назвал правильно. Дальше я писать просто побоялась. А вдруг он и дальше знает?

Это известие меня шокировало. Глеб еще не всегда может правильно назвать, сколько перед ним предметов - два или три, - а слово «пересчитать» для него практически ничего не значит. А числа он уже до 19-ти различает!

Получается, во всяком случае пока, что у Глебчи явно лидирует в развитии сектор «человек - знаковая система». Или, может, у него сейчас такой сензитивный период?



Сегодня Глеб впервые почувствовал радость от катания на санках с горы. До этого он говорил, что боится. Горка была пологая, но достаточно длинная. И съезжали мы, как мне казалось, достаточно быстро. Хотя глядя со стороны на людей, катящихся с этой горки, я бы не сказала, что они ездили быстро.

Глеб потом рассказывал примерно так: «Глеб катался с горки, и ехал быстро-быстро, и мчался, и подпрыгивал».



- Папа будет дрелить (дрелью сверлить).



13 декабря



- Глеб играет на губной горбушке!



Нина спрашивает:

- На реке вся вода замерзла?

- Вся.

- Значит, и уточек уже не осталось?

- Не осталось.

- А куда же они делись?

- Они домой ушли.



19 декабря



С простудой получился легкий вариант. Сопли были ровно два дня, кашель быстро прошел, температуры не было вовсе. Это, конечно, рибомунил. Немного похоже на антибиотики - там болезнь тоже мгновенно сошла на нет. Рибомунил, конечно, не антибиотик. Но когда как по волшебству - подозрительно.



Глеб уже совсем не боится стиральной машинки. Мы при нем стираем теперь спокойно. Он даже любопытствует, все на барабан заглядывается.

И собак вроде стал меньше бояться.



Глеб научился петь песни и теперь целыми днями ходит и поет. Часто он просто мычит - в медленном темпе без слов с закрытым ртом поет по возможности мелодию. Так он мычит почти все время.

А иногда начинает петь со словами. В очень медленном темпе, разрывая слоги.

Мед-лен-но ми-ну-ты уп-лы-ва-ют в даль,

Встре-чи с ни-ми ты у-же не жди-и-и,

и т.д.

И сразу понимаешь, насколько идиотские слова для детской песни. Хотя всю жизнь вроде пели и не жужжали. А тут вдруг становится понятно, что слова сочинил какой-то старикан, и они гораздо больше подходят для хора пенсионеров.

Но поет Глеб очень трогательно.

Несколько дней назад Глеб даже пел под папин аккомпанемент «Маленькой елочке холодно зимой». Но только с тех пор почему-то больше ни разу не соглашался петь под гитару.

Глебу никогда не нравилось петь «Бусы повесили, встали в хоровод». Поначалу он пел «Бусы повесили, встали в паровоз». Потом - «встали в электровоз». Теперь он поет «встали в электропровод». Ну и дальше по тексту - «весело, весело встретим Новый год».

(Позже он будет петь «Бусы повесили, встали в электровод» - это я уже в марте пишу).



Мы с Глебом сейчас через день ходим на лечебную гимнастику в массажную поликлинику. Только Глеб там практически не занимается, носится сломя голову и веселится.

Стал хорошо забираться на шведскую стенку. И даже дома на веревочную лестницу сегодня забрался несколько раз, только папе приходилось держать ее внизу, чтобы она не раскачивалась.



На массаже массажистка говорила с Глебом что-то насчет того, что Глеб скоро будет учиться считать. Глеб зацепился за слово «учиться» и говорит:

- Глеб будет учиться кататься на лыжах.

- А у тебя лыжи есть? - спрашивает Тамара Михайловна.

- Нет, - отвечает Глеб.

- А ты напиши Дедушке Морозу письмо, чтобы он тебе лыжи принес. Напишешь?

- Напишет. Глеб придет домой, найдет бумажку и напишет письмо. - «Найдет бумажку» меня удивило, потому что Глеб, мне казалось, знает только написание писем посредством мобильного телефона и через компьютер.

Вечером он про это вспомнил, попросил бумажку и именно ручку, сидел писал письмо.

На следующий день массажистка спрашивает:

- Ну что, написал письмо Деду морозу?

- Написал, - говорит Глеб.

- А что ты там написал?

- «Дедушка Дед Мороз! Принеси мне лыжи!»

В общем, папа теперь рыщет в интернете в поисках лыж для Глеба.



Глеб до сих пор не пытается изображать в своих рисунках людей или что-либо еще конкретное. Максимум, на что он способен - это кружочек. И то получаются не кружочки, а длинные овалы, колбасообразные.



На улице пытался просунуть голову между ног, как ослик Иа, когда проверял, действительно ли у него хвост пропал.

Глеб тоже пытается посмотреть на свой хвост.



Последнее время Глеб стал все время проситься домой. Периодически тянет: «Мам, домой!» Не помогает ничего. Варианты ответа: «Мы и так дома», «Ну, побежали», «А мы где сейчас?»

Дня два назад он меня совсем достал. Я его укладывала спать, и он раз сто проканючил «Мам, домой!». Так что я уже стала угрожать санкциями, если он будет еще проситься домой.

На вопрос «А где мы сейчас?» ответы бывают разные. То он говорит, что мы в «Икее». А недавно вдруг вспомнил, как мы ходили летом в поход. И теперь иногда отвечает, что мы сейчас в походе.

- Мы на улице. И надо взять теплую простынку, чтобы спать. На улице холодно, и надо взять очень теплую простынку.

Именно теплую простынку почему-то, а не одеяло.

И стал проситься - ну давай возьмем палатку и пойдем на улицу спать.

А про поход он рассказывал так.

- Папа выгонял комаров из палатки. А потом мы залезли в палатку, и папа дал нам хлеба.

В поход с палаткой мы ходили в июне, т.е. полгода назад.



- А потом мы из поликлиники поедем на трамвае с двумя вагонами.

- На трамвае с двумя вагонами? Не вопрос, - говорю я.

- А на трамвае с одним вагоном - это вопрос, - говорит Глеб.



На Полежаевской Глеб вдруг сказал: «Следующая станция «Октябрьское поле».

Я сама-то до сих пор плохо помню порядок этих станций.



Глеб перед сном, есть у него такой этап, начинает рассказывать сам себе шепотом что-нибудь.

Вчера я услышала «а петушок в огород забрался, грядки разрыл» - что-то такое.



24 декабря



Сегодня Глеб демонстрировал свои познания в анатомии.

Днем:

- У него там в глазиках сопли! (Слезы то есть).



Вечером: шли с ним по улице, и все как-то не получалось его поудобнее взять за ручку. Я все цеплялась и так, и этак, а Глеб говорит:

- За мышцу, за мышцу бери!

Оказалось, это предплечье. Вполне логично.



Глеб уже давно не писается совсем, и даже не подписывает в штаны. Ночью тоже обычно спит до утра, очень редко когда просыпается пописать.



Слушал песню про Буратино. Там где поется «Бу! ра! ти! но!» - Глеб говорит:

- Это Буратино читает.

Потому что отдельно произносится каждый слог, как при чтении.



Глеб Тамару Михайловну, массажистку, называл последние дни «Тамаровна».



Дурацкую мягкую игрушку тут Глебче подарили - мышку. Глеб ее называет «Киш-мишка».



Глеб во сне пел. Непонятно было, что за песенка, но совершенно ясно, что именно песенка.



Я ему пела песню про облака под гитару, а Глеб подпевал очень драйвово.

Папа говорит, что пора Глеба отдавать в какую-нибудь передачу типа «Утренней звезды». Там, он говорит, за мальчиков телевизоры дают.



Начал повторять некоторые фразы по-английски. На черную машину совершенно грамотно сказал:

- It’s a black car.



Как-то, недели три назад, мы после зарядки поехали с Глебом в Покровское-Стрешнево. И, видимо, он устал. Потому что начал капризничать, а потом уже расплакался и бесконечно и громко рыдал. Причем начал он рыдать при посадке в троллейбус и даже чуть раньше. Говорил сначала, что не хочет ехать в троллейбусе, а хочет в трамвае (а мы до этого прождали трамвая минут 20, а у них, видимо, какая-то авария случилась, они просто не ездили совсем). Потом говорил, что не хочет домой. И т.п., ахинея всякая, в общем. Я не могла понять, в чем дело. Думала, может устал, но тоже как-то непонятно.

Дома при попытке усадить его обедать Глеб сменил пластинку и стал рыдать, что есть не хочет. И успокоился он только после того, как я силой затолкала в него несколько ложек супа, после чего он уже начал нормально есть. А потом, когда поел, бодренький такой стал.

То есть все это время, почти час непрерывно, он плакал потому, что очень кушать хотел (почему на него напал такой жестокий голод, мне неведомо). Он очень хотел есть, но не мог этого понять и озвучить. Такое, казалось бы, элементарное желание. Такой, казалось бы, осмысленный парень.



Глеб, когда рисует, до сих пор не делает попыток нарисовать подобие человека. Или хотя бы подобие чего-нибудь. Мне кажется, это как-то связано с тем, что он не говорит о себе «я».



28 декабря



Вчера ездили с Глебчей на елку в «Факел».

Ну, посмотрел он. По-моему, не понял ничего, тем более что не сначала.

Деда Мороза, правда, признал. И все спрашивал, где же у него мешок (в котором, соответственно, вожделенный паровозик и железная дорога).

Глеб даже согласился в хороводе пройтись несколько раз. И даже в микрофон рассказал Деду Морозу стишок про варежку, чего я уж совсем от него не ожидала.

Правда, оказалось, что никто ничего не понял, даже наш папа. Глеба даже прервали на половине стиха воплями о том, какой же он молодец. Так и не дали дорассказать.

А потом, уже когда все разошлись, Глеб даже побеседовал с Дедом (по инициативе Деда). Все пытался выяснить про железную дорогу. Дед пообещал принести.



Глеб часто теперь говорит - а расскажи, как Глеб был маленьким. Или - а давай, как будто Глеб маленький и ходить не умеет.

Что-то Глеба на тоску о беззащитном детстве пробило.

У меня, например, это было несколько попозже. Лет в 12 - 13.



Чернослив Глеб называет «монослив». Это он так шутит. Такая помесь чернослива с монорельсовой дорогой.



Сегодня рисовал когда, вдруг начал говорить:

- Ты ж моя милая краска! Ты ж моя милая кисточка!



Глеб когда рисует красками, выбирает коричневый и черный цвета исключительно. Это не так давно с ним. Некоторое время назад он стал отдавать им предпочтение, но еще и пользовался некоторыми другими. А теперь - только коричневый и черный.



Глебча запоминает и потом узнает в написании слова, которые мы с ним разбираем.

Мы в поликлинике смотрели слово «Выход», а он вчера в Габричевском узнал это слово.



У Глеба события в области музыкальной культуры.

На мотив «Скатертью, скатертью дальний путь стелется» пел:

- Кабусы, кабусы, кабусы, кабусы...

Это, конечно, сильно.



В мультике про Громита Глеб на слух зацепил и повторил фразу «It’s you!».



30 декабря



Вчера ездили с Глебом к Наташе (и Ане) в гости. Живут они в Бутово, так что ехать пришлось очень долго. Сначала по бесконечной серой ветке, потом на легком метро.

Глеб еще заранее стал спрашивать, очень хорошо сформулировал: а почему метро называется легким? И сам же ответил: потому что поезд помчится быстро-быстро. И когда ехал в метро (с папой), все говорил, что поезд сейчас разгонится и помчится.

Вообще эту длинную муторную дорогу в оба конца Глеб очень хорошо перенес, хотя, конечно, устал. Но он даже на обратном пути не заснул, хотя всю дорогу мигал часто-часто.

А у Ани они быстренько скорифанились и проиграли два с половиной часа безо всякого перерыва. То есть мы сидели на кухне, а они в комнате играли и ни разу к нам не пришли даже. А ведь всего полгода назад, когда мы с ними в мае ездили к Нине в Еремейцево, Аня без конца Глеба терроризировала, а Глеб от нее шарахался, их нельзя было в одной комнате оставить.

И вот теперь уже Аня спрашивает, когда Глеб к ней приедет еще. А Глеб спрашивает, когда мы опять поедем к Ане.



Сегодня я стала спрашивать, чем ему понравилось легкое метро. Глеб сказал:

- Глебу понравилось, как у легкого метро шипят двери. Лучше, чем шипят двери у троллейбуса. И лучше, чем у обычного метро.



Глеб шутит. Называет плинтус блинтусом.



Утром говорит:

- Мам, подожги елочку!

(Это после елки в «Факеле», где надо было кричать «Елочка, гори!»)



Когда-то очень давно в детском садике какой-то игровой стих заканчивался словами «Маме улыбаемся», и деткам надо было улыбнуться. Глеб состроил ужасную гримасу, и я подумала тогда, что Глеб пошутил. И временами для прикола просила показать кому-нибудь, как Глеб маме улыбается. И Глеб делал свою мосю.

Совсем недавно в массажной поликлинике он подошел к малышу и начал делать свою мосю. Я сказала, Глеб, ты так напугаешь малыша. И Глеб удивился искренне: почему напугаешь? То есть все это время он думал, что он делает обычную нормальную улыбку. И к малышу подошел и стал показывать, что он ему именно улыбается.

А обнаружилось совершенно случайно.



4 января 2005 года



31 декабря к Глебу приходил Дед Мороз. Дедом Морозом был папа в хорошем дедморозовском костюме. Глеб папу не узнал и очень застеснялся. То есть он одновременно обрадовался и застеснялся. Отвернулся от Деда и стал прыгать на диване. А когда Дед Мороз попросил Глеба прочитать ему стих, Глеб закопался в меня и прочитал шепотом.

Но вообще Глеб сразу же задал вопрос в лоб - принес ли, наконец-то, Дед деревянную железную дорогу? И когда Дед мороз после всех песен и плясок отдал подарок, Глеб сразу подарок забрал и закрылся в комнате. Так что никаких проблем с обратным переодеванием у папы не возникло.

От дороги Глеба невозможно оторвать до сих пор. А когда мы собирались вечером 31-го в Люблино, Глеб сказал: давай Глеб возьмет с собой в Люблино железную дорогу и положит ее в рюкзачок.

Глеб до сих пор никогда не ходил с рюкзаком, полностью сам придумал. И всю дорогу тащил рюкзак с разобранной дорогой, рюкзак не закрывался, деревяшки торчали, как дрова. Все хозяйство весит килограмма два или три. И Глеб тащил.



В Люблино мы с папой после 12-ти ночи ушли к Кузнецовым, а Глеб остался на попечении Иры. Где-то около половины первого ночи Глеб, наконец, проснулся от петард, и вся тусовка - бабуля, дед и тетя Таня - полтора часа смотрела на петарды в окно. После чего Ира уложила Глеба спать, Глеб уснул очень быстро, несмотря на петарды. Поплакал он совсем мало, только в тот момент, когда проснулся.



Обычный сэмпл Глеба в Люблино (в других местах тоже) - «Домой!» (произносится с характерной ноющей интонацией). В этот раз проклюнулась какая-то новая тенденция - Глеб вдруг стал говорить, несколько раз сказал: Глеб не хочет ехать домой, Глеб хочет остаться в Люблино. Я чуть было не повелась, но все закончилось обычной истерикой - опять же, домой. Однако такие поползновения я у Глебчи впервые заметила.



2-го января Глеб и утром и вечером катался с ледяной горки.

Утром мы пришли туда, а там гуляла девочка Аня восьми лет (одна гуляла, без родителей). И что-то она к Глебу прониклась - видимо, потому, что других детей особо не было, а Глеб компанейский. И вот они стали вместе кататься - сначала всё наезжали друг на друга и ржали, потом Аня подобрала картонку себе под попу, чтобы кататься, и Глеба научила взять такую же. Но с картонками как-то не очень было, и Аня сходила домой, вынесла большую такую ледянку. Они с Глебчей вдвоем на ней помещались, хоть и тесно. И так они классно катались - усаживались, потом Аня его обнимала, и они ехали далеко. Один раз Глеб даже сказал: дай Глебу ручку, чтобы не страшно было.

Потом Глеб выпросил у других людей снегокат, и они с Аней стали на снегокате кататься вместе. А горка маленькая, но ледяная, и для снегоката крутовата.

Мне вообще в некоторых местах их катания хотелось глаза закрыть: то чуть ногами друг друга не ударят, то в ледянку стремно усаживаются. Но, видимо, у детей запас ловкости и удароустойчивости выше, чем у взрослых. К тому же Аня, хоть и полубандитская такая, сама-по-себе девочка, но у нее есть брат, Глеба слегка помладше. И, видимо, она интуитивно чувствует, как с детьми обращаться. К тому же она очень ловкая.

В общем, очень круто они покатались и пообщались. И Глеб несколько раз сказал «мне», «меня», «мое» - правильно. Видимо, оторванность от мамы дает большее самоосознание, что ли.



Глеб когда шел к горке, сказал что-то типа:

- Детки, скажет Глеб, Глеб сейчас будет с горки кататься.

То есть разорвал прямую речь. Мне кажется, это круто для его возраста.



Вечером того же дня мы уже взяли на горку свою ледянку. Она у нас маленькая и самая простецкая, но, как показала практика, она самая удобная для Глебского катания.

И он очень быстро научился весьма ловко на нее усаживаться. И потом внизу горы вытаскивать ее из-под себя.

А под конец пришел мальчик, заметно старше Глеба, и Глеб стал с ним знакомиться. Мальчик оказался Гошей. Глеб стал говорить:

- Давай Глеб будет Хлеб, и ты будешь Хлеб.

И долго еще они повторяли эту шутку и веселились. Мальчик связал что-то типа «два Хлеба», ему понравилось.

Это утром Аня сказала как-то раз «Глеб - Хлеб», и Глеба торкнуло.

Вообще эта рифма, которая, конечно, будет преследовать Глебчу всю его жизнь, пока еще Глебчу радует.



Глеб про механизм сломанный сказал:

- Он сгоревший.

Именно так и сказал, причастием. Потом еще и повторил.



- Трактор поднимет нож, поднимет навесное оборудование и поедет.

Глеб очень лихо расправляется со всякими сложными словами типа «навесное оборудование», «кабус», «гондола» (такой тип вагонов). Наверное, просто не знает, что они сложные.



3-го Глеб с папой гуляли в Покровском-Стрешневе, и Глеб там катался с высокой ледяной горки на попе (ледянку они с собой не взяли). Папа не видел никогда, как Глеб с ледянкой или вообще как-нибудь с горки катается, но сказал потом: я как-то сразу понял, что у Глеба есть школа.

Хотим вот теперь Глебче лыжи приобрести.



Глеб вчера наблюдал, как какой-то азиатский дворник расчищал снег на улице. Дворник зашел за угол, Глеб говорит:

- Дядя спрятался.

Потом дворник появился, и Глеб сказал:

- Дядя нашелся.



Звонила Ира из Люблино, я увидела по определителю и говорю:

- О! Люблино!

Неосмысленно так сказала.

А Глеб потом долго и радостно повторял:

- О! Люблино!

О! Люблино!



Вчера ездили с Глебом на елку в Дом железнодорожников. Дедушка нам билет с работы принес. Говорит, туда еще я на елку ездила, но только я не помню.

Там было очень красочное представление по мотивам «Снежной королевы», но только Глебу такие сложные перипетии пока по барабану, и я, когда все это дело началось, подумала, что нам скоро придется уйти. Глеб немного посидел у меня на коленках, посмотрел, но минут через 20 ему это дело надоело. Пока он сидел, он все задавал довольно громко разные вопросы, потом научился говорить потише. Но когда на сцене сказали что-то типа «Давай сыграем в прятки», Глеб очень звонко сказал в тишине:

- Глеб тоже хочет играть в прятки!



Глеб вчера вечером сел писать в ноутбуке буквы и спрашивает: а где буква «и»? Я показала. А где «р», спрашивает (я, правда, долго не могла понять, потому что он «р» не выговаривает). Я показала и спрашиваю: а что ты хочешь написать? Отвечает: Глеб «Ира» хочет написать. Глеб написал «Ира».

А было только «ир» написано. Но все равно, это было первый раз, когда Глеб активно писал слово.

Я ему сказала, что еще «а» нужна. А вечером, уже когда он спать лег, что-то опять разговор зашел. Я спросила, какие буквы надо написать, чтобы «Ира» получилась. И Глеб правильно все сказал.



Папу сегодня впечатлило, что Глеб сказал:

- Глеб опять на полез кровать.

Папа считает, что это такое словотворчество было. (Меня в тот момент не было рядом).

А связано это было с тем, что Глеб сегодня впервые забрался в свою кроватку сам. Раньше только со ступеньки или со стульчика мог забраться (она у него высокая).

Забрался, и довольный такой. Даже прыгать от радости начал.



Не помню уже, с чего это началось. Глеб где-то услышал выражение «глаза горят». И стал спрашивать: а у тебя горят? А у Глеба горят? И периодически про это вспоминает.

А сегодня опять стал спрашивать, а потом широко-широко открыл глаза, посмотрел на меня в упор и говорит:

- Глеб на маму посветил!



Глеб часто говорит: у Глеба не получается. Хотя он еще даже не попробовал сделать. А сегодня папе сказал:

- У Глеба не получается. У Глеба вообще ничего не получается!

Это меня настораживает. Главным образом потому, что это во мне слишком уж проявлено и очень мешает жить.

Ведь мы его стараемся всячески поддерживать, хвалить и т.п. И ведь у ребенка должна быть сила внутренняя, которая его держит и говорит ему, что у него все круто и он самый на свете молодец. А тут такое упадничество. Неужели это врожденное? И почему оно оказывается сильнее детского оптимизма?

Еще меня напрягает, что он без конца говорит «Глеб расстроился». Ну то есть постоянно говорит. Понятно, что это надстройка над «Пожалей меня», но я уже просто не знаю, как на это реагировать. Постоянно, без конца, большими буквами.

ГЛЕБ РАССТРОИЛСЯ.

ГЛЕБ РАССТРОИЛСЯ.



7 января



Глеб когда засыпает, берет мою руку в свои ручки. Обхватывает, пытается под себя подсунуть и не отпускает, пока совсем не уснет.



Глеб про картинку, где нарисовано традиционное солнышко с лучами - стилизация под детский рисунок:

- Солнышко вермишельку кушает.



Мы вчера ездили в гости к Тане Антоновой, у нее детки - Аня (ровесница Глеба) и Петя (10 мес.). Глебу Петя очень понравился. А так в принципе Глебча продолжает меня радовать тем, как он с другими детьми общается. С Аней бесился-веселился, опять не хотел уезжать домой.



Когда мы садились в маршрутку вчера, Глеб прошел вперед, а я немного позади закопалась. И вдруг Глеб говорит громко так, ясно:

- Глеб дядю гладит.

Я обалдела немного, говорю:

- А зачем ты дядю гладишь?

- Потому что дядя хороший, - отвечает Глеб.

Я замяла это дело, не нашлась, что ответить. Конечно, надо было бы сказать, что с незнакомыми людьми вот так вот запросто не гладятся. Но я как-то растерялась.



В той же маршрутке Глеб увидел из окна трамвай и стал болтать:

- Трамвай догоняет маршрутку. Маршрутка за трамваем гонится. А трамвай от маршрутки спасается. Потому что если трамвай маршрутку догонит, то будет авария. Вот маршрутка и спасается.





Влез сегодня в мои тапки и говорит:

- Глеб надел тапки, и, значит, Глеб уже мама.



Я говорю:

- А теперь нам с тобой надо...

- ...попить пива! - говорит Глеб.

А мы с папой пиво уже сто лет не пили. И не разговаривали про него. Видимо, из телевизора зацепил.



Глеб часто что-то тихонько шепчет. Как-то я повторила то, что он сказал, а Глеб возмутился - не говори, не говори!

А сегодня стал шептать и потом сказал:

- Глеб говорит шепотом и хочет, чтобы никто не повторял.

Видимо, это какая-то новая личность появляется в Глебе, кроме той, единственной, внешней и очевидной, что была до сих пор. Уже появляется потребность что-то скрывать.

Он много говорит шепотом и часто непонятно. Но сегодня я разобрала, как он шепчет «Честно говоря. Честно говоря.»



Глеб сегодня во время купания бросил в воду лягушку солевую, она сразу ушла на дно, и Глеб сказал про нее: «канула». Я долго ломала голову, все вспоминала, в каком-таком стихе или сказке могло быть такое слово. Так и не вспомнила.



Глеб сегодня наконец-то окончательно и четко сформулировал:

- Глеб хочет быть маленьким.

И это после всех моих объяснений и перечислений того, чего маленькие не могут в отличие от него, взрослого Глеба. И что они печенья не могут кушать, и мультики смотреть, и в железную дорогу играть, и т.п.

А все равно хочет маленьким быть.

И как же это откомментировать?

Ну, видимо, будет у него склонность к инфантилизму, и сейчас в зачатках есть. Но почему она возникает, эта склонность? Вспоминая себя, когда мне уж очень хотелось быть маленькой и беспомощной, и чтоб меня в коляске катали (но мне было около 12 - 13 лет) - видимо, потребность в заботе, ласке и тепле недополученных.

НУ, А ЕМУ-ТО ЧЕГО НЕ ХВАТАЕТ??? - спросим мы со своей колокольни.

Если это симптом, что ему хочется большего со мной контакта, - также, как и желание, чтобы я его кормила, одевала, и обслуживала, нежелание переходить на самообслуживание, - то я, положа руку на сердце, просто не понимаю, чего я еще могу ему дать. Я думаю, что большего я ему просто не в состоянии уже дать. Да и неполезно это было бы, я так думаю.

Я все время посвящаю ему и ничему больше. Глеб не ходит в садик и не отрывается от меня практически никогда.

И если для гармоничного развития предполагается еще больший контакт, то это как-то уж совсем странно. Большего уже чисто физически дать невозможно.

У меня совершенно нет ощущения, что я ему чего-то недодаю. Более того, у меня есть четкое ощущение, что я как раз себе недодаю. И именно этот вопрос я собираюсь начать решать в ближайшее время.

Или, может, у Глеба желание стать маленьким связано с ощущением того, что он взрослеет? Но почему он не хочет взрослеть? Ведь должно же это желание быть в нем заложено? Маленькому уютнее, теплее?

Непонятно.



У Глеба появилась новая фраза:

- Глеб хочет с папой поговорить.

Или:

- Глеб хочет с тобой поговорить.

И если его спросишь, о чем же он хочет поговорить, - а иногда и без вопросов, серьезно так, например:

- Глеб хочет с папой поговорить о легком метро.



Кажется, до Глеба начинает доходить, как это - пересчитать предметы.



Стал говорить правильно «трамвай». Раньше упорно говорил «транвай».

Буква «ш» начинает у него получаться.



9 января



Глеб папе стал рассказывать, что можно переходить из одного вагона в другой, из паровоза в тендер и т.п. Папа и спрашивает:

- А зачем нужно из паровоза в тендер переходить?

- Чтобы машинист в угле спрятался, и чтобы его там никто не нашел, - отвечает Глеб.

- А что же тогда будет делать помощник машиниста, когда один останется?

- Он пойдет в тендер и тоже в угле спрячется!


На гитаре показывал на струны и лады и говорил:

- Это рельсы, а это шпалы.