Некоторые из нас относятся к учителям, как к небожителям, другие – как к обслуге. Те и другие неправы. Потому что учитель, в первую очередь, – обычный человек со своими проблемами и заботами. Но если многие на работе могут спрятаться за монитор компьютера и в самые тяжёлые дни минимизировать общение с другими людьми, то учителя всё время, как на сцене. Они не имеют права на слабости, на плохое настроение и самочувствие, на нервные срывы и много ещё на что. Во всяком случае, так думают родители и ученики.

А что думают сами учителя? Как эти люди относятся к нашим детям и к нам самим? Почему они выбрали эту работу и до сих пор не променяли её на что-то менее «нервотрёпное»?

Учитель тоже человек

Свой среди чужих, чужой среди своих

Есть места, в которых бывают все. Ну, или почти все.

Вы можете прожить жизнь и ни разу не побывать в больнице. Бывают такие редкие представители рода человеческого. Лично видела нескольких. Вполне реально обойтись без банка и даже Сбербанка, ЖЭКа, ДЭЗа, РЭУ, ЕИРЦ, МФЦ, собеса, пенсионного фонда, районного отдела полиции, театра и метро. Да и в магазины можно отправлять только жену, мужа, маму, тётю, прислугу (нужное – подчеркнуть) и ни разу там не побывать самому. Но редко кто ни дня не проучился в школе, и мало кто не отводил туда детей. Во всяком случае, у нас в стране.

А ещё есть люди, которые в школе бывают регулярно. Ну, загадка не сложная. Вы уже, конечно, догадались, что я про учителей.

Лично я имею тройное отношение к школе. И уже много лет свою жизнь меряю не календарными, а учебными годами. Потому что сначала, как и все, была ученицей. Потом, восемнадцати лет отроду, стала учителем (почему так рано и как – отдельная история, к нашему разговору отношения не имеющая) и проработала в школе восемь лет, после чего перешла в государственный вуз. А в этом году (учебном, конечно) – наш старший сын отправился в первый класс, и я неминуемо влилась в многочисленную когорту родителей учеников, более того, стала председателем родительского комитета.

И вот поэтому-то мой взгляд на школу – не только снаружи, но и изнутри. Я, можно сказать, свой (то есть своя, конечно) среди чужих, чужой среди своих: вижу, знаю и понимаю то, что мне как родителю знать, вроде бы, и не полагается. Но и к родителям отношусь не только как учитель, но и как такая же мама не самого послушного и простого мальчишки – сочувствую, сопереживаю, жалею, понимаю тревоги и волнения. Вот так и пребываю в этом довольно сложном положении и очень хочу поделиться тем, что знаю о школе и учителях.

Я б в учителя пошёл

Существует две распространённые точки зрения на то, кто идёт в учителя. Первая – возвышенная – гласит, что в учителя подаются этакие «не от мира сего» барышни и ещё менее связанные с реальностью редкие экземпляры юношей. Вторая – пренебрежительная – утверждает, что педагогические вузы принимают под свои своды троечников и прочих неудачников.

Обе версии имеют право на жизнь, но не слишком соответствуют действительности. В учителя идут люди абсолютно разные. Среди моих коллег были двухметровый бывший десантник – учитель русского языка и литературы, преподаватели в третьем-четвёртом поколении, бывшие инженеры, которых волею судеб занесло в школу и которые навсегда прикипели к ней, и многие другие.

Как это ни банально звучит, в учителя идут и по призванию. Ну, или становятся ими почти случайно, с удивлением осознавая, что случайность эта оказалась чудесной. Ведь школа – это совершенно невероятное место, которое как магнитом притягивает к себе альтруистов, идеалистов и мечтателей –  другие в школе просто не выживут.

За свою педагогическую карьеру (да и за годы учёбы) я видела огромное количество настоящих подвижников и почти не встречала тех, кто в школе оказался явно случайно.   И  их присутствие в школьных стенах – это то самое пресловутое исключение, которое лишь подтверждает правило.  Поэтому про этих самых «случайных» представителях славного учительского племени  предлагаю забыть и поговорить о тех, для кого школа – единственно возможное место работы. Не потому, что больше никуда не возьмут, а потому, что больше никуда не захочется. И обо всех этих людях я вспоминаю с огромной нежностью.

 

Не жизнь, а служение

Когда-то много лет назад ехала я в машине с самым лучшим парнем на свете и рассказывала ему о своей работе. Он слушал внимательно и чуть удивлённо. От этого я страшно нервничала и становилась гораздо многословнее, чем обычно. Через пару часов моего почти непрекращающегося монолога о школе, парень покачал головой и сказал:

- Неужели и наши учителя так же нас любили?

Этот вопрос он не переставал мне задавать и в последующие годы, потому что стал моим мужем и имел возможность наблюдать жизнь учителей и их семей изнутри и всё не переставал удивляться. А я ему неизменно отвечала:

- Конечно!

Потому что видела, как мои обожаемые коллеги приезжали на работу в семь утра (я не преувеличиваю) и уезжали с неё после девяти, а часто и позже. Я знаю, какие неподъёмные сумки с тетрадями они таскали. Я наблюдала, в каких синяках ходили худенькие учительницы, отважно разнимавшие драки великовозрастных оболтусов (да и у меня, не скрою, такое пару раз случалось). Я слышала, о чём и о ком все разговоры в учительской в редкие минуты отдыха. И даже сны, учительские сны, – они о школе и её неизменной и главной составляющей – учениках.

В общем, я могу с уверенностью сказать – эти удивительные люди, мои коллеги, школой и детьми, нашими с вами детьми, жили и живут. И знают о них столько, сколько не каждая мама (это не упрёк, а констатация факта). И переживают за них так, что мы и представить себе не можем.

И остаётся только искренне посочувствовать их семьям. Потому что нет более заброшенных детей,  чем дети учителей. И нет, пожалуй, более вовлечённых в рабочие дела своих половинок мужей, чем мужья учителей. Учительство – это… Нет, не мучение, конечно. Учительство – это служение. А семьи учителей им нередко сослужат.

Когда я училась в институте, нам рассказывали, что в девятнадцатом веке в Австро-Венгрии учителям было официально запрещено иметь семьи. Существовала такая практика и кое-где в России. Помню, как мы смеялись, услышав это.

Причину этих странных, как мне казалось, запретов я поняла позже. А она всё в том же: учительство – это служение. Это та работа, которой нет ни конца, ни края. Потому что можно уйти домой и забыть о бумажках, машинах, даже людях. Забыть о детях нельзя. О них думаешь круглосуточно, неотрывно. Такая вот работа. И большинство учителей, я в этом абсолютно уверена, так и живут. Служа.

А мы к ним с общей меркой. Или того хуже, как к обслуге. А вы попробуйте взглянуть на работу учителей как на служение. И всё изменится. Вот увидите. А ещё хочу сказать:

Идите в… школу!

Даже если вам самим когда-то сильно не повезло с учителями, не отгораживайтесь от школы, а наоборот – идите в неё и постарайтесь услышать тех, кто проводит с вашими детьми столько времени. Когда между учителями и родителями складываются добрые, конструктивные отношения, это идёт только на пользу ребятам. Если у вас непростые дети – тем более не замыкайтесь в себе. Просто поверьте, учителя – это не раздражающее дополнение к аттестату о полном среднем образовании, не противники и не мучители. Они наши союзники и помощники.

Общайтесь с учителями, идите с ними на контакт, просите их о помощи и советуйтесь с ними. Особенно это касается родителей подростков. В этом возрасте многим ребятам гораздо проще довериться учителю, а не родным. И тогда одна из возможностей узнать о жизни ребёнка как можно больше – это постоянный контакт с учителями. Притом не только с классными руководителями, но и с предметниками.

Самое большое количество часов в неделю в каждом классе – у учителей русского языка, литературы и математики. Они видят наших детей дольше других (видят-видят, поверьте, и многое замечают, запоминают, анализируют).

При этом филологи ещё и имеют возможность поговорить с ребятами на общие, вечные темы, а, значит, и понять об их душевном состоянии больше, чем другие. Кроме того, они могут воздействовать на наших детей так, как не сможем или когда не сможем мы, и даже стать своего рода «ретранслятором» того, что вы хотели бы донести до ребёнка, но никак не получается.

Поговорите с учителем литературы и попросите проговорить волнующую вас тему на одном из уроков (благо материал таков, что на примере «Войны и мира» или «Евгения Онегина» можно обсудить почти любую животрепещущую проблему современности). И очень может быть, что любимое взрослое чадо, которое упорно не слышит ваших доводов, воспримет их от учителя.

Тем, кто не верит, приведу несколько случаев из собственной жизни. Так вышло, что я уже давно не работаю в школе. Мои дети, которых я когда-то учила, – не менее давно взрослые, состоявшиеся люди, сами родители (так уж вышло, что у нас маленькая разница в возрасте). И вот время от времени эти «дети» вдруг находят меня в соцсетях (это если мы потерялись и не общались до этого) и пишут о том, что помнят какой-то давний, рядовой урок, на котором я сказала то-то и то-то, и какое это произвело на них впечатление.

Представляете? Через пятнадцать, а то и больше лет помнят и думают об этом, и хотят поговорить, поделиться, обсудить. И мы обсуждаем, переписываемся и даже иногда встречаемся, чтобы поговорить.

Я много лет не работаю в школе… И я всё равно продолжаю оставаться учителем… Это, видимо, навсегда. И мой муж (тот самый лучший парень на свете) не удивляется, если, встав ночью, обнаруживает меня за компьютером, пишущей ответ очередному ученику, который вдруг вспомнил какой-то давний урок.

Происходит это не потому, что я такой весь из себя гениальный учитель, а из-за того, что школа имеет такое сильное влияние на… Хотела написать «на детей», но поняла, что это не верно. Верно так: школа имеет огромное влияние на людей. Всех, кто с ней соприкасается.

Фото - фотобанк Лори